Переходный период, требующий вместе с особой формой государства, и особого характера уголовно - карательной политики и системы, конечно, не вечен: поэтому-то он и называется переходным. С исчезновением переходного периода исчезнет и государство и уголовное право. И как бы ни спорили сейчас между собою юристы-марксисты о том, будет ли существовать в коммунистическом обществе будущего право и что это будет за право, несомненно одно: права в современном смысле этого слова не будет.

Право в его современном значении есть подавление, принуждение, насилие. Оно вытекает не из мирного товарищеского соглашения о том, что дозволено и как дозволено товарищескими отношениями поступать в различных условиях жизни. Оно вытекает из непримиримой, острой и беспощадной классовой борьбы и является выражением стремлений победившего в этой борьбе класса. Поэтому современное право есть результат той же классовой борьбы, что и все государство в целом.

По окончании переходного периода, т.-е. после прекращения классовой борьбы, после того, как классы отомрут окончательно, не будет надобности и в праве.

 «Ибо, — как писал по этому поводу Ленин, — некого будет подавлять, некого — в смысле класса, в смысле систематической борьбы с определенной частью населения».

Можно было бы добавить: и не за что будет подавлять, ибо не будет и преступлений. *

В той же книге «Государство и революция» Ленин писал: «Мы знаем, что коренные социальные причины эксцессов (ненормальных поступков; здесь — преступлений. А. В.), состоящих в нарушении правил-общежития, есть эксплуатация масс, нужда и нищета их. С устранением этой главной причины, эксцессы неизбежно начнут отмирать...

Мы не знаем, как быстро и в какой постепенности, но мы знаем, что они будут отмирать. С их отмиранием отомрет и государство» J).

Здесь, в этом отрывке, интересна мысль о том, что в первое время и при коммунизме будут иметь место «эксцессы», хотя их главная причина—нищета и эксплуатация масс — и исчезнет. Ленин говорит, что в коммунистическом обществе эксцессы отдельных лиц еще останутся, по крайней мере, в течение некоторого начального периода. Но эти «эксцессы» коммунистическое общество научится быстро и легко подавлять и без помощи такой машины, как государство, и без помощи таких норм, правил, как статьи уголовного кодекса, и без помощи таких средств, как уголовное наказание.

Ленин говорит:

«Это будет делать (т.-е. подавлять эксцессы, А. В.) сам вооруженный народ с такой же простотой и легкостью, с которой любая толпа цивилизованных людей даже в современном обществе разнимает дерущихся, или не допускает насилия над женщиной».

Но в эпоху переходного от капитализма к коммунизму времени обойтись без этого особого аппарата, без всей сложной машины подавления, однако, не представляется возможным.

Ибо еще не исчезнет класс, требующий этого подавления, класс выбитой из седла буржуазии. Будет существовать и старая «культура» и множество старых пороков, перешедших к новому обществу, как наследство от старого.

В «Критике Готской программы», о которой мы говорили выше, Маркс объяснял, что коммунистическое общество выходит из капиталистического и поэтому носит на себе «во всех отношениях — экономическом, моральном и умственном — резкий отпечаток отличительных свойств старого общества».

Вот почему в этом обществе будут в течение известного времени неизбежны те эксцессы, о которых говорил Ленин.

Наша действительность и есть этот самый переходный период. Наш Советский Союз и есть это самое государство переходного периода. Его право, вообще, и его уголовное право, в частности, — это тоже переходное право. Оно сохраняет на себе свойственный этому периоду характер двусторонности: с одной стороны, оно борется с умирающим классом эксплуататоров,—и это его главная задача, с другой стороны, оно не может не бороться и с «эксцессами» отдельных лиц (худших, разложившихся) даже из своего собственного класса.

Этот двусторонний характер нашего уголовного законодательства составляет одну из самых замечательных его особенностей.

Кто не поймет или не обратит внимания на эту его особенность, тот рискует не понять ни нашего уголовного кодекса, ни нашей карательной системы, ни нашей карательной политики.