Я знал рабочего. Он был безграмотный.

Не разжевал даже азбуки соль.

Но он слышал, как говорил Ленин,

И он знал – всё.

Я слышал рассказ крестьянина-сибирца.

Отобрали, отстояли винтовками

и раем разделали селеньице.

Они не читали и не слышали Ленина,

но это были ленинцы.

Я видел горы – на них и куст не рос.

Только тучи на скалы упали ничком.

И на сто верст у единственного горца

лохмотья сияли ленинским значком.

Скажут – это о булавках ахи.

Барышни их вкалывают из кокетливых причуд.

Не булавка вколота – значком прожгло рубахи

сердце, полное любовью к Ильичу.

Этого не объяснишь церковными славянскими крюками,

и не бог ему велел – избранник будь!

Шагом человеческим, рабочими руками,

собственною головой прошел он этот путь.

Сверху взгляд на Россию брось –

рассинелась речками, словно

разгулялась тысяча розг,

словно плетью исполосована.

Но синей, чем вода весной,

синяки Руси крепостной.

Ты с боков на Россию глянь –

и куда глаза ни кинь,

упираются небу в склянь

горы, каторги и рудники.

Но и каторг больнее была

у фабричных станков кабала.

Были страны богатые более,

красивее видал и умней.

Но земли с еще большей болью

не довиделось видеть мне.

Да, не каждый удар сотрешь со щеки.

Крик крепчал:

– Подымайтесь за землю и волю вы! –

И берутся бунтовщики одиночки

за бомбу и за револьвер.

Хорошо в царя вогнать обойму!

Ну, а если только пыль взметнешь у колеса?!

Подготовщиком цареубийства пойман

брат Ульянова, народоволец Александр.

Одного убьешь – другой во весь свой пыл

пытками ушедших переплюнуть тужится.

И Ульянов Александр повешен был

тысячным из шлиссельбуржцев.

И тогда сказал Ильич семнадцатигодовый –

это слово крепче клятв солдатом поднятой руки:

Брат, мы здесь тебя сменить готовы,

победим, но мы пойдем путем другим! –

Оглядите памятники – видите героев род вы?

Станет Гоголем, а ты венком его величь.

Не такой чернорабочий, ежедневный подвиг

на плечи себе взвалил Ильич.

Он вместе, учит в кузничной пасти,

как быть, чтоб зарплата взросла пятаком.

Что делать, если дерется мастер.

Как быть, чтоб хозяин поил кипятком.

Но не мелочь целью в конце:

победив, не стой так

над одной сметённой лужею.

Социализм – цель.

Капитализм – враг.

Не веник – винтовка оружие.

Тысячи раз одно и то же

он вбивает в тугой слух,

а назавтра друг в друга вложит

руки понявших двух.

Вчера – четыре, сегодня – четыреста.

Таимся, а завтра в открытую встанем,

и эти четыреста в тысячи вырастут.

Трудящихся мира подымем восстанием.

Мы уже не тише вод, травинок ниже –

гнев трудящихся густится в туче.

Режет молниями Ильичевых книжек.

Сыпет градом прокламаций и летучек. <…>

И уже превращается в быль то,

в чем юношей Ленин клялся:

– Мы не одиночки, мы – союз борьбы

за освобождение рабочего класса. <…>

Не попросят в рай – пожалуйста, войдите-

через труп буржуазии коммунизма шаг.

Ста крестьянским миллионам пролетариат водитель.

Ленин – пролетариев вожак.

Понаобещает либерал или эсерик прыткий,

сам охочий до рабочих шей. –

Ленин фразочки с него пооборвет до нитки,

чтоб из книг сиял в дворянском нагише.

И нам уже не разговорцы досужие,

что-де свобода, что люди братья, –

мы в марксовом всеоружии

одна на мир большевистская партия.