Специально для неисторика и неписателя Козинкина и прочих мартиросянов
«Война… Война никогда не меняется» - слоган из серии популярных компьютерных игр про постъядерный апокалипсис. Создатели электронного развлечения даже не догадываются, как глубоко копнули, насколько актуальны их слова для современной военной историографии. На войне действительно мало что меняется с веками – смерть, кровь, жестокость, самопожертвование, героизм. Цели – всегда за собственность. Меняются способы уничтожения живой силы противника.
А главное, что не меняется, но что отодвинуто на задний план военной романтикой – планирование. Согласитесь, абсурдно воевать, если не знаешь, кто твой противник, где находится, в каком количестве, чем вооружен и т.д. Первобытные люди, желая завалить вкусного мамонта, уже составляли планы коллективных действий против этой махины, что уж говорить о более развитых эпохах? Чем многочисленнее общество, чем больше оно развито, тем крупнее армии и изощреннее способы убийства, некоторые весьма науко- и ресурсоемки. И тем более глубоким, всеобъемлющим и дальновидным должно быть военное планирование, чтобы эти способы реализовались. В наиболее всеобъемлющем виде такое планирование выступает как военная доктрина государства – комплекс научных, экономических и, само собой, армейских мероприятий, нацеленных на подготовку к защите от наиболее крупной и вероятной угрозы.
Таким образом, война двух крупных индустриальных сторон это, по сути, война двух доктрин, двух планов, результаты которой отражают то, насколько адекватно каждый из планов отражает имеющуюся в распоряжении материальную реальность. И если взять две конкретные военные доктрины, СССР и Германии, то окажется, что военная доктрина СССР не только отражает материальное состояние СССР и векторы развития, но и актуальную военную доктрину Германии. Советы знали, чего ожидать, и готовились именно к этому – блицкригу.
А немецкая доктрина в лучшем случае отражала собственную – схлестнуться массами, прорвать и задавить, победит тот, чья масса больше, а это Германия, собравшая в кулак почти все силы западной Европы. Но фактически готовились, похоже, еще к царской.
СССР одержал победу еще до того, как раздался первый выстрел. И первые месяцы войны это наглядно показывают – не был выполнен ни один пункт плана «Барбаросса».
Немцы больше месяца, полностью развернувшись, ждали, когда наши все войска к границе подтянут, чтобы стенка на стенку – это же старая русская традиция! И думали, что стенка подтянулась. Только наши оставили прикрытие на границе, какое и было до мая, а подтягивали части из глубины на линию рек Днепр и Западная Двина, и основные фронтовые резервы концентрировали там же. Единственно, мехкорпусами и артиллерией парировали удары противника. Там от силы было 30% от войск в западных округах.
Поэтому дневники Гальдера погрустнели, когда их автор понял, что на границе было только прикрытие. Еще в июле у войск Вермахта была главная задача – разбить РККА до Днепра. Это и была катастрофа – до Днепра основных сил РККА не оказалось, Гальдер и Браухич в начале июля это поняли.
Блицкриг - это и есть разгром основных сил противника в первых сражениях войны, как разгром основных сил союзников в Бельгии, Голландии и северо-восточной Франции. Альтернатива блицкригу - только затяжная война. Вермахт не рассчитывал на затяжную войну с ее логистикой, он рассчитывал на быстрый разгром РККА и оккупацию с организацией местной логистики. А когда войска второго эшелона стали сразу контратаковать немцев, Гальдер понял, что им теперь вообще конец наступил. Причем, это второй эшелон фронтов, а еще был резерв Главного Командования, и еще мобилизация только началась. Уже 26 июня был создан фронт Резервных армий по Березине и Днепру из подтянутых армий под командованием Буденного и члена военного совет Маленкова.
В результате немцы получили растянутые коммуникации, враждебный тыл с летящими под откос эшелонами – партизанское движение тоже было заранее подготовлено – и главные силы противника перед собой именно тогда, когда блицкриг, как они рассчитывали, должен был закончиться победой.
Если бы в Белоруссии наших войск было еще больше, прямо на направлении главного удара немцев, то «катастрофа» была бы еще круче. Всё один в один, как Фрунзе написал в своей доктрине. Удивительно, что немцы перед войной не удосужились прочитать её. Ничего ведь не придумано было с нашей стороны, все по фрунзенской методичке.
А еще немцы не смогли прочитать, как и наши историки, материалы 18-го съезда и директивы к 5-летнему плану. Нашим же историкам материалы съездов совсем не интересны, потому что в них все сразу становится все на свои места и никакой сенсации из них выжить не удается, а их подделать не получается, потому что они кроме самих изданий полностью приведены в подшивках газет. У них почти маниакальная боязнь этих материалов, потому что нужно будет все их книги и диссертации отнести на помойку.
Главное в чем мы немцев переиграли - они подумали, что мы отмобилизовались и вся армия у границы. Так облажаться надо суметь еще. Если посмотреть, что можно найти из фото по разбомбленным аэродромам, то будет видно, что развалены почти одни старые бипланы. Такое впечатление, что немцам под бомбежку специально бросили хлам. Даже много двухместных учебных самолетов обнаруживается.
РККА оказалась на порядок более маневренной армией и меньшими силами, но с превосходством артиллерии, надавала противнику так, что в странах-союзниках Германии уже в 1941 году началась тотальная мобилизация, и все склады со всем старьем вымели подчистую, чтобы их вооружить. Румын, к примеру, вооружать было нечем, там еще могли по два раза столько мобилизовать, только винтовок не хватало.
Наши под Одессой их выкашивали так, что они 20-ю дивизиями не могли прорвать наши 4, а Манштейн на Перекопском перешейке уперся в 3 дивизии под командованием Батова и 1,5 месяца не мог их прорвать. И это хрущевскими ревизионистами истории (и немецкими мемуарами) показано, как наша катастрофа. Только при показе забыли указать срок – полтора месяца топтания практически на месте, кратные гигантские потери и полный крах немецких планов войны.
Немцы явно в стратегии жили реалиями ПМВ и наставлениями Мольтке-старшего, а современные историки, такие, как Олег Козинцев – напутствиями Геббельса.
Коммунистическое движение имени «Антипартийной группы 1957 года» призывает всех, кто поддерживает нашу программу, вступать в наши ряды и участвовать в строительстве настоящей коммунистической партии.