Привокзальная журналистика, ч. 4. А шапка не по Сеньке
Самый лучший способ самостоятельно собрать атомную бомбу – это, конечно же, вполглаза и вполмозга изучить биографию Р. Оппенгеймера или И.В. Курчатова. По крайней мере, Замостьянов и Данилкин, уже показавшие себя «замечательным историком» и «великолепным биографом» именно так и считают – поднимают планку и переходят уже к обсуждению ленинизма:
Внёс ли Ленин что-то новое в учение марксизма, философию и политэкономию или ленинизм — это всего лишь выдумка советских пропагандистов?
(Замостьянов).
Для начала в ответ Данилкин приводит наполовину урезанную цитату И. Сталина: «ленинизм — это марксизм эпохи капитализма в поздней стадии, империализма, и пролетарских революций», – и даже в некоторой мере соглашается с ним, утверждая, что: «Ленин увидел и описал устройство современного ему мира в марксистских терминах довольно точно».
Поэтому, и еще потому, что Данилкин со своими хозяевами очень боится словосочетания «пролетарская революция» – мы обязаны привести читателю вторую, скрытую «биографом», часть сталинского определения ленинизма:
Точнее: ленинизм есть теория и тактика пролетарской революции вообще, теория и тактика диктатуры пролетариата в особенности.
(Сталин, соч. т. 6, с. 71)
Исходя из этого получится, что Владимир Ильич не только увидел и описал мир точно «в марксистских терминах», а просто – увидел и настолько точно описал его, что в результате практического применения марксистской философии к описанному миру – объективно сложившаяся революционная ситуация завершилась победой пролетарской революции, установлением диктатуры пролетариата и началом строительства коммунизма.
Сказав, по своему обыкновению, полуправду, Данилкин переходит к такой лжи, которую иначе как чушью и назвать сложно. Он утверждает, что ленинизм — это: «теория политического управления, удержания власти через практики влияния, культурного строительства, как отчасти синоним «гегемонии» итальянского философа и коммуниста Антонио Грамши», или «мобилизующий ответ на ситуацию отсталости и стыда за отстающую страну», или «религиозный аспект Русской революции, которая, несомненно, была ещё и запоздалой религиозной Реформацией».
Даже не хочется тратить время читателя на возражения подобной ахинее. Вот слова А. Грамши:
Ленин, по свидетельству всех, кто с ним когда-либо сталкивался, показал себя величайшим государственным деятелем современной Европы, человеком, пользующимся безграничным влиянием в массах, зажигающим в народах энтузиазм, пробуждающим в них чувство сознательной дисциплины; человеком, который благодаря своему могучему уму способен повести за собой все мировые социальные силы, могущие быть использованными на благо революции; человеком, легко распознающим и парализующим самые изощренные козни буржуазных государственных деятелей.
(изб. произведения в 3 т., 1957, т. I, с. 24)
То есть, вновь – на манеже – одни и те же! Вновь «мильён меняют по рублю». Вновь, Ленин у «биографа» то ли – Петр Первый, который из стыда за отсталость России провел некоторую религиозную Реформацию и осуществил ряд реформ, начиная от бритья бояр и заканчивая строительством флота, то ли – суррогат «Христа, который нёс коммунизм как учение о справедливости». Христос нёс коммунизм, Ленин реформировал церковь, Данилкин нёс околесицу, у читателя «съезжала крыша» – вот и всё. И можно было бы перейти к следующему ответу на вопрос «историка», если бы «биограф» не провозгласил следующее: «почитайте «Детскую болезнь "левизны" в коммунизме» — это макиавеллизм в чистом виде».
Самое «макиавеллиевское» из имеющегося в «Детской болезни…», на наш взгляд – это следующее:
Надо уметь противостоять всему этому, пойти на все и всякие жертвы, даже – в случае надобности – пойти на всяческие уловки, хитрости, нелегальные приемы, умолчания, сокрытие правды, лишь бы проникнуть в профсоюзы, остаться в них, вести в них во что бы то ни стало коммунистическую работу.
(Ленин, соч., т. 31, с. 37)
Как страшно, «по-макиавеллевски», звучит, не правда ли? Но это только в вырванном из контекста виде, поскольку дальше все становится понятно – скрывать правду предлагалось от стоящих на страже буржуазного государства полицейских, но не от рабочих:
мы посылали на эти собрания и в эти общества членов нашей партии … которые устанавливали связь с массой, изловчались вести свою агитацию и вырывали рабочих из-под влияния зубатовцев.
(там же, с. 37)
Просим прощения у читателя за изрядное количество цитат, но для выявления истинного макиавеллиста мы вынуждены предоставить Владимиру Ильичу побольше возможностей лично защитить себя (кроме того, лишний раз ознакомиться с мыслью Ленина никому не повредит):
Политик, желающий быть полезным революционному пролетариату, должен уметь выделить конкретные случаи именно таких компромиссов, которые недопустимы, в которых выражается оппортунизм и предательство и направить всю силу критики, все острие беспощадного разоблачения и непримиримой войны против этих конкретных компромиссов, не позволяя мерзавцам, жуликам, адвокатишкам и парламентским иезуитам увертываться и увиливать от ответственности посредством рассуждении о «компромиссах вообще»
(там же, с. 37);
В практических вопросах политики каждого отдельного или специфического исторического момента важно уметь выделить те, в которых проявляется главнейший вид недопустимых, предательских, воплощающих губительный для революционного класса оппортунизм, компромиссов и на разъяснение их, на борьбу с ними направить все усилия
(там же, с. 50);
Искусство политика (и правильное понимание коммунистом своих задач) в том и состоит, чтобы верно учесть условия и момент, когда авангард пролетариата может успешно взять власть, когда он сумеет при этом и после этого получить достаточную поддержку достаточно широких слоев рабочего класса и не пролетарских трудящихся масс, когда он сумеет после этого поддерживать, укреплять, расширять свое господство, воспитывая, обучая, привлекая все более и более широкие массы трудящихся
(там же, с. 33);
III Интернационал должен порвать с тактикой II-го и больных вопросов не обходить, не затушевывать, а ставить их ребром
(там же, с. 37);
Открыто признать ошибку, вскрыть ее причины, проанализировать обстановку, её породившую, обсудить внимательно средства исправить ошибку – вот это признак серьезной партии, вот это исполнение ею своих обязанностей, вот это – воспитание и обучение класса, а затем и массы
(там же, с. 39);
Вы обязаны не опускаться до уровня масс, до уровня отсталых слоев класса. Это бесспорно. Вы обязаны говорить им горькую правду
(там же, с. 40).
Если Ленин после всего этого – макиавеллист, то и некий полководец, который, за сто с лишним лет до написанного Владимиром Ильичом:
Принимать бой, когда это заведомо выгодно неприятелю, а не нам, есть преступление, и никуда не годны такие политики революционного класса, которые ни сумеют проделать «лавирование, соглашательство, компромиссы», чтобы уклоняться от заведомо невыгодного сражения»
(там же, с. 58), –
т.е. М.И. Кутузов, лавировавший и отступавший, несмотря на то что «ворчали старики», не желавшие «на зимние квартиры», и даже «сдавший» ненадолго Москву Наполеону – тоже макиавеллист. На деле же – кроме Данилкина с Замостьяновым, макиавеллистов здесь нет, а подобное наведение тени на плетень и обвинение других в собственных грехах – в не литературных кругах издавна ставилось на одну доску с пассивным гомосексуализмом, но не тем, пропаганду которого недавно запретили законодательно.
Далее интервьюируемый озвучивает собственное понимание главного в ленинизме. И, хотя из Владимира Ильича он пытается сделать дельфийского оракула («ленинизм — это способ предсказывать события на основе философского анализа») и, хотя он настойчиво отделяет ленинизм от марксизма, а марксизм от философии – поскольку он все же заявляет, что «капитализм превращается из прогрессивного явления в тормоз общественного развития» и утверждает, что можно вычислить «уникальный момент, когда у революции появляется шанс стать успешной» – мы не будем с ним спорить, а только немного подправим. Ленин не «вычислил, что Февральская революция только первая и неизбежно откроется возможность для второй» – Ленин знал, что вторая революция неизбежна. Вторая революция была неизбежной в силу свержения царизма в феврале 1917-го буржуазией не из ненависти к самодержавию, а потому что отживший свое строй давно превратился в оковы для развития общества и не мог, несмотря на все потуги, привести страну к победе, а самое главное – мешал буржуазии получать желаемые прибыли от войны и ее результатов. Ленин знал, что народ со временем разберется – войну никто прекращать не собирается, землю крестьянам отдавать никто не планировал, 8-ми часовой рабочий день рабочим от буржуазной революции и не грозил – и, разобравшись, задумается о дальнейшем развитии страны:
С другой стороны, без экономических требований, без непосредственного и немедленного улучшения своего положения, масса трудящихся никогда не согласится представлять себе общий «прогресс» страны. Масса втягивается в движение, энергично участвует в нем, высоко ценит его и развивает героизм, самоотверженность, настойчивость и преданность великому делу не иначе, как при улучшении в экономическом положении работающего. Иначе дело не может обстоять, ибо условия жизни рабочих в «обычное» время невероятно тяжелы. Добиваясь улучшения условий жизни, рабочий класс поднимается вместе с тем и морально, и умственно, и политически, становится более способным осуществлять свои великие освободительные цели.
(Ленин, ПСС, т. 21, с. 319)
Знал он также и то, что в ходе второй революции помещики и буржуазия из страха перед «разбушевавшимся» народом или заключат сделку с иностранными государствами вплоть до поражения в войне, или пойдут на союз с монархистами вплоть до реставрации царизма (белая гвардия, как известно, не только с Антантой союз заключила, но и к Гитлеру переметнулась в немалом количестве). Он знал, что помещики и капиталисты окажутся способными объединиться и обмануть рабочих с крестьянами, как это не раз бывало в истории. Он знал – нужно объединить рабочих и крестьян, дабы они выступали не по частям, не по мере осознания обмана в оттягивании того же Учредительного собрания, а организованно и одновременно. Поэтому Владимир Ильич предпринял меры, чтобы пролетариат воспользовался плодами победы неизбежной второй революции, а не утонул в собственной крови при ее поражении, как это случилось в Париже в 1848 году, например. Следовать за «историком» с «биографом» в попытках установить, состоялась ли бы революция без Ленина – мы не будем. Она точно состоялась бы, но весь вопрос в том – оказалась ли бы она успешной. Мы точно знаем, что если бы бабушка располагала тестикулами – то она бы была дедушкой, а вот гадать – нашелся ли бы среди большевиков человек, который сумел бы организовать непосредственную подготовку к Октябрю и точно установить, когда «вчера было рано, а завтра будет поздно» – это попросту идиотское занятие.
Коммунистическое движение имени «Антипартийной группы 1957 года» призывает всех, кто поддерживает нашу программу, вступать в наши ряды и участвовать в строительстве настоящей коммунистической партии.