Это одно из 1000 подобных мест у Гегеля*, которые выводят из себя наивных философов вроде Pearson’a, автора „The Grammar of Science".
— Он цитирует подобное место и беснуется: чему-де учат, такой галиматье, в наших школах!! И он прав в известном, частичном, смысле.
Этому учить нелепо. Из этого надо сначала в ы ш е л у ш и т ь материалистическую диалектику. А это на 9/10 шелуха, сор.

(Ленин, соч., т. 38, с. 143)

* - Гегель, Георг Вильгельм Фридрих (1770— 1831)

Предлагаем читателю продолжить совместное рассмотрение работ М.В. Попова, которого зачастую величают «красным профессором». Мы считаем этот титул не вполне верным ни по цвету, ни по уровню, что и продолжим доказывать – причем нам важнее допрояснить вопрос с окраской, нежели чем с рангом. Хотя, конечно, в идеале неплохо было бы заодно и понять – вызвано ли побледнение «красноты» низким уровнем общей и специальной эрудиции Михаила Васильевича (вследствие безусловной правоты Гегеля, указавшего не только на определяемость субъекта предикатом, но и на обратную возможность определения предиката субъектом) – или же причиной является воздействие внешней среды на «характер» (в гегелевском понимании) Попова, вследствие чего посредством изменения «характера» оказалось изменённым и «определение» этого человека (по терминологии того же Гегеля).

Прежде всего, необходимо вернуться к И.В. Сталину, который, по мнению Попова, изучал диалектику не по Гегелю. Нисколько не доказывая этот факт, например, цитатой вождя по данному вопросу, т.е. голословно утверждая:

«Сталин изучал диалектику, но не по Гегелю, то есть по Марксу, по Ленину и т.д.», –

Михаил Васильевич проявляет великодушие и договаривается до того, что

«это не вина, а беда партии» (Лекции по философии истории, с. 158).

Таким образом, «красный» (!) лектор считает изучение философии марксизма, то есть, согласно Ленину, материализма, определенного, в свою очередь, Энгельсом как «вообще уже больше не философия, а просто мировоззрение, которое должно найти себе подтверждение и проявить себя не в некоей особой науке наук, а в реальных науках» – бедою коммунистической партии!

Да – как писал Владимир Ильич, Маркс обогатил материализм XVIII века, и главным приобретением материализма в результате этого оказалась «система Гегеля», точнее – диалектика. Да – писал Ленин и о невозможности вполне понять «Капитал» Маркса и, особенно, его первую главу, если не проштудировать и не усвоить гегелевской логики.

Однако, ко всякому «да» находится либо «не», либо «но», причем, не все эти «но» относятся к таким, что «уши выше лба не растут». И вот несколько подобных «но». – Несколько ранее, Энгельс в одной из своих рецензий, призванных преодолеть заговор молчания, сложившийся после издания главного труда Маркса, был менее категоричен – говорил скорее о желательности усвоения диалектики (причем не упоминая Гегеля) для полноты понимания первой главы «Капитала»: «за исключением нескольких трудных диалектических вещей на первых 40 страницах, книга, несмотря на всю ее строгую научность, написана вполне понятно» (МЭ, т. 16, с. 218). Да и сам Маркс, в предисловии к «Капиталу» открыто признавая себя учеником Гегеля, указывал на всего лишь свое кокетничанье «с характерной для Гегеля манерой изложения», а также и на то, что марксов «диалектический метод по своей основе не только отличен от гегелевского, но является его прямой противоположностью» и на необходимость поставить гегелевскую диалектику с головы на ноги, прежде чем начать её применять. Кроме того, Энгельс в своей, посвященной диалектике, работе (МЭ, т. 20, с. 372) писал: «Гегелевская диалектика так относится к рациональной диалектике, как теория теплорода — к механической теории теплоты, как флогистонная теория — к теории Лавуазье». А в другой своей статье он подчеркивал необходимость устранения идеологического извращения в гегелевской философии, разъясняя, что именно они с Марксом проделали, переворачивая гегелевскую диалектику, ставя ее с головы на ноги. 

Если не забывать, что ленинский афоризм о возможности понять Маркса, только проштудировав Гегеля, записан в личных тетрадках Владимира Ильича и не был опубликован автором, что Ленин отметил эту необходимость в отношении лишь первой главы «Капитала», а не всех произведений Маркса и Энгельса, что не требовал он обязательного усвоения Гегеля от членов РСДРП или российских рабочих и крестьян для понимания своих (ленинских) работ – окажется достаточно легко сообразить – никакого противоречия классиков самим себе или друг другу нет и в помине. А если еще изучить развертывание Лениным своего афоризма от «что делать, чтобы понять Маркса» до «что должны делать «красные профессора» для того, чтобы все могли понять Маркса»!.. Сделано это было в статье «О значении воинствующего материализма», написанной в 1922 году в качестве задач для журнала «Под знаменем марксизма»:

«должны организовать систематическое изучение диалектики Гегеля с материалистической точки зрения, т. е. той диалектики, которую Маркс практически применял и в своем «Капитале», и в своих исторических и политических работах и применял с таким успехом»;

«Опираясь на то, как применял Маркс материалистически понятую диалектику Гегеля, мы можем и должны разрабатывать эту диалектику со всех сторон, печатать в журнале отрывки из главных сочинений Гегеля, истолковывать их материалистически, комментируя образцами применения диалектики у Маркса а так же теми образцами диалектики в области отношений экономических, политических, каковых образцов новейшая история, особенно современная империалистическая война и революция, дают необыкновенно много».

Как видно, Ленин не считал, что каждый из трудящихся или даже из членов партии должен проштудировать Гегеля и только потом приниматься за Маркса. Он предполагал, что в учебнике географии или астрономии достаточно упомянуть – люди долгое время считали, что солнце обращается вокруг плоской Земли, но на самом деле Земля шарообразная и все остальное тоже происходит наоборот – после чего все учебное пособие посвятить правильному описанию планеты и солнечной системы. Он надеялся, что найдется некоторое количество «красных профессоров», которые растолкуют остальным Гегеля с материалистической стороны. Говорят, что в советское время таковых не обнаружилось; в наше время у самопровозглашенного «красного профессора» Подгузова тоже вышло слабое подобие левой руки. Вся надежда на практически официального «красного профессора» М.В. Попова! И надежда эта умерла, толком не успев родиться. 

Мы не указали том и страницу собрания сочинений Владимира Ильича с цитатами из «О значении воинствующего материализма»,  потому что данная статья опубликована и в современности – в качестве некоего предисловия перед предисловием уже самого Гегеля в двухтомном издании «Науки логики» 2017 года, главным редактором которого указан некто… М.В. Попов. Мы бы даже подумали, что это какой-то другой М.В. Попов, если бы чуть ниже не значилось, что «книга напечатана при поддержке Фонда Рабочей Академии». На наш взгляд абсолютно логичным было бы предположить, что «красный профессор», «главной сферой интересов» которого «является материалистическое истолкование и освоение гегелевской диалектики», при этом проштудировавший Гегеля и знакомый с рекомендациями Ленина по методике внесения диалектики и диалектического материализма в сознание пролетариата, будет именно что истолковывать гегелевские построения материалистически, комментируя образцами применения диалектики у Маркса. Однако – «нет, ребята, всё не так… всё не так, ребята!». Оно и не может быть «так» – даже теоретически – даже если специалист не в физике и не в истории на самом деле будет стараться материалистически истолковать Гегеля. 

Владимир Ильич Ленин писал следующее:

«Углубляя и развивая философский материализм, Маркс довел его до конца, распространил его познание природы на познание человеческого общества. Величайшим завоеванием научной мысли явился исторический материализм Маркса. Хаос и произвол, царившие до сих пор во взглядах на историю и на политику, сменились поразительно цельной и стройной научной теорией, показывающей, как из одного уклада общественной жизни развивается, вследствие роста производительных сил, другой, более высокий, — из крепостничества, например, вырастает капитализм»

(ПСС, т. 23, с. 44).

Таким образом, перевернутый, поставленный с головы на ноги метод Гегеля, даже по своей основе являющийся прямой противоположностью диалектического метода Маркса, безусловно оказал свое положительное влияние на развитие философского материализма в доведении последнего до высшей точки – материализма исторического. Однако, «метод Гегеля» оказался-то на это способен лишь после коренной переработки и, далее, не только в силу особого устройства мозга Маркса и Энгельса (т.е. их гениальности), но и в силу того, что они как раз-таки стали специалистами в естественных науках, истории, экономике и прочих отраслях человеческого знания после настойчивого изучения всего и вся!

Что толку от многолетнего написания Рединым пособия по «Науке логики», уже два года как застывшего на скомканном пояснении категории «количество»? Что толку от углубленного изучения Рединым Гегеля, если он вслед за Подгузовым не читает Маркса и бубнит мантры про идентичность времени и движения? Что толку от способности Попова цитировать Гегеля про «долженствование», даже не покидая легкой дремы во время своих видео-лекций по гегелевской диалектике, если он при этом, со слов его собственного адвоката – не специалист ни в физике, ни в истории, т.е. ни в чём и вслед за Гегелем чешет от ничто, через ничто, к ничему? Что толку от того, что Михаил Васильевич, вопреки своим обещаниям, лишь изредка пытается пооперировать категориями материализма, и выходит это у него куда хуже, чем каменный цветок из тужащегося Данилы-мастера:

«С диалектической точки зрения время и пространство – это характеристики изменяющейся материи. Нет отдельного от материи времени, нет отдельного от материи пространства, есть только материя. Материя изменяется, и ее неравенство с собой выражает категория времени. А равенство материи с собой, протяженность, выражается категорией пространства»?

(Социальная диалектика, с. 23)

Ведь однозначно же – говорить о выполнении что одним, самопровозглашенным, что другим, официально признанным «красным профессором» ленинских заветов по методике внесения материалистически переработанной гегелевской диалектики в сознание пролетариата явно не приходится. Или – говорить-то можно, но лишь о подплинтусовом, вредительском, уровне их реализации. Что у Подгузова, что у Попова – «покой» для пространства; что у Попова, что у Подгузова – «время есть движение». Как говорится – тот же самый бюст, только в профиль.

Забегая вперед и обобщая материалистическое истолкование Гегеля в работах М.В. Попова в целом, можно отметить: пока он пишет о совсем абстрактном –  «становлении», «прехождении» и прочих «погружениях» «основанного» в «основание» – его внимательный читатель не часто замечает самопроизвольный от удивления излом собственных бровей. По мере же разбавления «красным профессором» своих лекций примерами из практики, из истории – изумление читателя нарастает столь же стремительно и постоянно, как и при изучении классика «диаматики».

Конкретные примеры как доказательства стремления Михаила Васильевича поддерживать у своих читателей состояние постоянно нарастающего недоверия к «красному» лектору в частности и, вследствие этого, к коммунистам вообще, а также продолжение описания градаций его истинного, розового, цвета мы приведем в последующих заметках. Здесь же хотелось бы уделить немного места вопросу «изучать или презирать Гегеля».

Начнем с того, что мы в свое время предположили – марксисты наверняка не должны презирать человека, которого Маркс назвал великим мыслителем, после чего решили Гегеля «поизучать». К настоящему моменту в своем активе мы имеем троекратное прочтение «Науки логики», то есть, по факту – гораздо большее количество, поскольку и сам предмет, и стиль его изложения чрезвычайно тяжелы для восприятия и каждый абзац (а зачастую целые страницы и даже подразделы книги) приходилось перечитывать по нескольку (чуть ли не по десятку) раз. Несмотря на почти физические ощущения расправляющихся и заново переплетающихся в процессе чтения извилин, вплоть до стойкой головной боли, нельзя, пусть и несколько нескромно, не признать некоторого положительного результата.

В любом случае – это потрясающая гимнастика для мозгов, требующая удержания в голове многоходовых логических построений, продирания через предельно выхолощенные вследствие абстракции словесные конструкции («она есть в подвергании отрицанию подвергание отрицанию этого своего подвергания отрицанию») и через искусно прикрытую иногда софистику — с целью понять – что же пытался сказать или доказать Гегель. Кроме того, это – вызывающий восхищение пример продвижения в неизведанное, отталкиваясь от минимума известного, а также… впрочем, лучше Ленина не скажешь ведь:

«Понятия, обычно кажущиеся мертвыми, Гегель анализирует и показывает, что в них есть движение. Конечный? Значит, двигающийся к концу! Нечто? — значит, не то, что другое. Бытие вообще? — значит, такая неопределенность, что бытие = небытию. Всесторонняя, универсальная гибкость понятий, гибкость, доходящая до тождества противоположностей, — вот в чем суть. Эта гибкость, примененная субъективно, = эклектике и софистике. Гибкость, примененная объективно, т. е. отражающая всесторонность материального процесса и единство его, есть диалектика, есть правильное отражение вечного развития мира»

(соч., т. 38, с. 98-99).

Короче говоря, при наличии времени – Гегель как пиво с утра – не только вреден, но и полезен. Просто следует быть крайне внимательным и осторожным – как бы ни пытались прорывисты во главе со своим вождем доказать, что им не знаком еще ни один человек, ставший на позиции философского идеализма вследствие изучения Гегеля – такая опасность реально существует. Неосторожный опохмел ведет к длительному запою. Подгузову, как и Мопассану не портит аппетита уродливость Эйфелевой башни, поскольку он закусывает в расположенном непосредственно на ней кафе – «диаматики» прямо заявляют, что «диалектическое мышление призвано вырабатывать абсолютные истины» и, следовательно, сами являются сторонниками махрового идеализма. Конечно, причинно-следственную связь между их упоротостью в гегелизме и их же исходом из марксизма (если они вообще там были) еще нужно доказать, но в качестве рабочей версии о причине заболевания она вполне допустима. Тем более, сам Гегель утверждал, что «народы боготворят меру», а эти невменяемые кинулись в безмерное гегелирование, в ходе которого и выписывают виражи по выработке абсолютных истин, приравнивания времени с движением и неизменности-де материи и бытия в связи с их бесконечностью.

Поповский гегельяж сходен с подгузивистским, но имеет и ряд отличий. Прежде всего в работах Михаила Васильевича бросается в глаза подгон улик под версию, который осуществляется в том числе путем фальсификации мыслей Сталина (о чем мы уже повествовали) или искажении исторических фактов (о чем будем говорить позднее). То есть – если согласно Гегелю должно быть становление – Попов и описывает исторический процесс как тихое и мирное становление. Должны быть у Сталина недостатки, поскольку партия – это лучшие из пролетариата, но и у членов партии есть недостатки; ЦК – это лучшие из партии, то есть лучшие из лучших, но и у них есть недостатки; Сталин лучший из ЦК, вообще – самый лучших из лучших, но… Вот Попов и «находит» у Сталина недостатки, излагая свои версии сталинских «отклонений» от Маркса, Ленина и т.д. Схожи мысли Попова и в отношении Маркса с марксизмом, которые, в частности, отразились в неоднократно уже приводившемся вопросе его адвокатов «ведь верно, что метод Гегеля есть в методе Маркса в снятии?». Сам же мэтр, видимо, исключительно вследствие материалистического истолковывания Гегеля и в качестве комментариев образцами применения диалектики у Маркса пишет следующее:

«Пример Гегеля показывает, что хотя в целом данный философ стоял на ошибочной философской позиции, он, тем не менее, произвел систематическую разработку диалектической логики. Причем нет никакой нужды в том, чтобы переделывать* эту логику, потому что вопрос о том, как связаны между собой человеческие понятия, не зависит от того, с какой точки зрения на них смотрят – либо это выражение абсолютной идеи, либо это выражение в общественном сознании (!) действительных законов природы и общества. И в том, и в другом случае связь логических категорий, последовательность категорий, выведение одних категорий из других будут по форме** одними и теми же, хотя философские позиции являются противоположными»

(Социальная диалектика, с. 341)

* - «мой диалектический метод по своей основе не только отличен от гегелевского, но является его прямой противоположностью» (Маркс);
** - «этот метод в его гегелевской форме был непригоден» (Энгельс).

Как говорится – без комментариев, кроме предложения М.В. Попову сагитировать своих более молодых последователей – ежели окажутся в зоне СВО, пусть просят у командования не Т-72Б3 и АК-74, а ничем не отличающиеся от бронетехники по форме фанерный макет «Арматы» и игрушечную модель автомата Калашникова, да чтоб тушили древотехнику, в случае возгорания, не водой, а прямой её для данного случая противоположностью – бензином. Невоеннообязанные могут быть призваны «красным профессором» позагорать под луной в верхней одежде.

Однако, Попов пытается бить Маркса не только Гегелем:

«А классы кто открыл? Кто открыл теорию классовой борьбы? Иногда говорят – Маркс. Но это не так. Классы и классовую борьбу открыли французские буржуазные историки Тьерри, Минье и Гизо»

(Социальная диалектика, с. 199).

Мало того, что не всё это на самом деле так – что заставило Попова из всего творческого наследия Маркса выбрать для комментирования Гегеля именно этот пример – вот что важнее. Неужели для того, чтобы в аннотации к одной из своих следующих книг увереннее утверждать уже следующее:

«Данная публикация продолжает заложенные французскими буржуазными историками Тьерри, Минье и Гизо и подхваченные марксистами традиции с классовых позиций рассматривать общественные явления»? [кто-то в силу традиции чистит зубы по утрам, а кто-то, действуя осознанно]

Вспомните, читатель, невиноватого в изучении диалектики по Марксу и Ленину Сталина, вспомните, что, согласно Попову, изучение диалектики не по Гегелю, а по Марксу и Ленину – это «беда партии» и обратите теперь внимание уже на то, что Маркс-то, по сути – никто и звать его никак. Ни черта не открыл этот Маркс, он лишь чужие, да еще и буржуазные традиции подхватил – что про классовую борьбу (уже заявлено Поповым), что про политическую экономию (чего мы от Попова с нетерпением ждем) – поскольку и там все уже «было открыто» до него. Смитом и Рикардо. Менделеев тоже ведь ничего не открыл. Он просто сначала написал диссертацию на тему «Рассуждение о смешении спирта с водой», потом развел пару стаканов в нужной пропорции да и, махнув их перед сном, в алкогольном дурмане «подхватил» – как именно должны быть расположены, систематизированы химические элементы, описанные другими учеными. И Дарвин – никто, только не пьющий; и Энгельс со своим «происхождением» семьи и государства – тоже — всё «перехвативший» у Моргана никто.

Сам Маркс считал вот так:

«я вообще указал бы господам демократам, что им следовало бы ознакомиться с самой буржуазной литературой, прежде чем осмелиться тявкать на литературу, противостоящую ей. Эти господа должны были бы, например, изучить исторические работы Тьерри, Гизо, Джона Уэйда и др., чтобы уяснить себе прошлую «историю классов»»

(МЭ, т. 28, с. 423) [Маркс считает литературу коммунистов противостоящей буржуазным историческим изысканиям, содержащим описание истории классов – не подхватившей «традиции», а противоположной].

Кроме того, мы имеем такое утверждение Маркса:

«Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов»

(там же, с. 424, 427) [Маркс говорит об описании буржуазными историками фактов, подобно множеству ученых-химиков, задолго до Менделеева описавших некоторые химические элементы].

Да, Маркс писал там же и следующее:

«мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни та, что я открыл их борьбу между собою».

Однако, всё там же, всё он же утверждал и это:

«То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано лишь с определенными историческими фазами развития производства, 2) что классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата, 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов».

Ведь ясно же: описание классов и доказательное объяснение причин их существования – это разные вещи, равно как и то, что простое перечисление имеющихся в прошлом фактов борьбы классов ощутимо отличается от научного прогноза – чем же эта борьба закончится в будущем! Ведь явно же, текст – «марксисты подхватили у буржуазных историков: Гизо и т. д. традицию» – это текст «профессора» любой окраски, но не красной. Мы заочно, в комментариях, знакомы с одним таким «профессором», подобно Попову, ссылающимся на одно из писем Маркса, только к дочери, в котором последний описывает себя машиной для пожирания книг. Этот профессор далее примерно то же, что и Попов насвистывает – «все было открыто» до Маркса, а он просто «подхватил», он просто плагиатор.

Мы надеемся, что несмотря на прямой отказ Маркса от открытия классов и борьбы между ними, читатель согласится с тем, что заслуга разработки теории классовой борьбы принадлежит именно Марксу, а не Гизо и К. Мы также рассчитываем на согласие читателя с тем, что марксисты не «подхватывали» «традиций» любимых историков Попова, а, как минимум, развили их до метода. Мы предполагаем и совпадение с нами читателя во мнении о невозможности ничего «подхватить» у человека, рецензия на книгу которого начинается такими словами:

«Памфлет г-на Гизо ставит себе целью доказать, что Луи-Филипп и политика Гизо собственно не должны были потерпеть крушение 24 февраля 1848 г. и что лишь скверный характер французов виной тому, что Июльская монархия 1830 г. после 18-летнего мучительного существования пришла к позорному краху, не обнаружив той долговечности, которой наслаждается английская монархия с 1688 года.

Из этого памфлета видно, что даже самые умные люди ancien regime*, даже те, кому ни в коем случае нельзя отказать в своего рода таланте историка, до того сбиты с толку роковыми февральскими событиями, что утратили всякое понимание истории, даже понимание своих собственных прошлых поступков»

* - старого порядка

и заканчивается следующими:

«Там, где нити исторического развития Англии сходятся в один узел, которого г-н Гизо сам уже не может разрубить — хотя бы только для видимости — посредством чисто политической фразеологии, там он прибегает к религиозной фразеологии, к вооруженному вмешательству божества. Так, например, дух божий внезапно нисходит на армию и не дает Кромвелю провозгласить себя королем и т. д. От своей совести Гизо спасается при помощи бога, от непосвященной публики — при помощи стиля.

Поистине, не только les rois s'en vont**, но также и les capacites de la bourgeoisie s'en vont***»

(МЭ, т. 7, с. 218,223).

** - короли уходят;   
*** - таланты буржуазии уходят.

Можно что угодно сделать с мыслями человека, на книгу которого написан подобный отзыв, но только не «подхватить». Хорошо, что хотя бы не «подобрали» на свалке или возле баскетбольной корзины – идеи и научные открытия это все же не строевая песня и не триппер, чтобы их подхватывать.  Маркс «сознательно, т.е. критически» переработал не только изыскания Гизо с Тьерри и Смита с Рикардо, но и самого Гегеля  с превеликим множеством других исследований разных авторов, результатом чего и стало целое и цельное, новое для тех времен и до сих не опровергнутое мировоззрение, всесильное по причине его правильности.

Благодаря же Попову, человек, даже не ставший читать сочинение «красного профессора» 2018 года «Классовая борьба», а пробежавший глазами только аннотацию, т.е. квинтэссенцию книги – отложит у себя в памяти, что классовую борьбу следует по первоисточнику вести – по Тьерри, Минье и Гизо, а не по Марксу. В связи с вышеизложенным и поскольку Владимир Ильич требовал от литераторов-марксистов продумывать написанное бесстрашно и последовательно до конца – мы также надеемся, что нас не сочтут придирающимися к «красному профессору» по мелочам. С одной стороны – трудно представить, каким образом в 2018 году «красный профессор» может предлагать классовую борьбу на традициях Гизо и К, с другой – к этой книге уже имеется некоторое предубеждение, которое придется преодолевать, как и давно появившиеся неприятие ее автора. Однако, перейдем, наконец, к неоднократно обещанным читателю конкретным искажениям Поповым исторической действительности, что, разумеется, ему простительно, поскольку он не специалист в области истории.

Программа Движения
Вступить в Движение