Проглядываю из любопытства культурологический цикл товарища идеалиста, очередная серия тут: https://maysuryan.livejournal.com/725381.html

Думается, есть некая грань, которую видно невооружённым глазом. Её совсем условно можно назвать разделом "город-деревня". Люди делятся по отношению к способу производства, шире, по осознанию себя в системе производства и в мире вообще.

Условная "дерёвня" мыслит кризисно: индивиду от природы нужно взять только то, что ему требуется для поддержания нормальной физиологической деятельности. На случай непогоды нужно сберечь мешок зерна. Лишнего от природы лучше не брать, а она потом может не родить. И тому подобное.

Условный "город" мыслит безопасно: индивид берёт от природы то, что ему нравится, что ему нужно для развития. Если чего-то не хватает, то это надо сделать/добыть/придумать. Кризисные случаи можно и нужно предусмотреть и заранее к ним подготовиться. Короче, "мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее — наша задача".

Надо ли говорить, за кем правда истории?..

Думаю, всё ещё достаточно большая популярность "деревни", особенно среди наших "левых", вызвана не её прогрессивностью (тут даже смеяться не хочется), а сугубо историческими предпосылками. Грандиозный взлёт в жизни государства (тогда СССР) выпал на те времена, когда основными его реципиентами, акторами были либо натурально деревенские люди, либо горожане в первом поколении.

Энтузиасты, шагающие 30 лет в одних галошах, либо едущие в одном пальтеце на сибирские стройки, делали это как из осознания, что они строят сытое безопасное будущее, так и из того, что альтернативой такому развитию была медленная смерть в деревне. Поэтому не было проблем вести относительно аскетичный (по городским понятиям) образ жизни. Главное, что общее дело обещало навсегда покончить с пережитками прошлой, нищей эпохи.

Напротив, расцвет городской жизни пришёлся как-раз на начало и развитие упадка СССР (после – не означает вследствие!!). Из-за этого очевидного обстоятельства многих левых начинает клинить на абсолютно бессмысленной идее: мол, вот вы стали хотеть лучше одеваться, тратить деньги на сапоги и люстры, поэтому развалилось социалистическое государство. А если бы ещё потерпели, то оно ещё бы просуществовало. И обязательный бантик сбоку: "Надо ограничить потреблятство, перестать жрать в три горла, воспитать нового человека, тогда можно будет снова строить социализм".

Люди не видят элементарных вещей. Город предполагает как более широкий выбор предметов потребления (в города всегда стекались торговцы, в городах расцветали ремёсла, города всегда были местами, где распределялся прибавочный продукт), так и более прогрессивное отношение в производству.

Деревня возмущается: зачем горожане тратят деньги на перья и на дорогую еду, когда одеться можно в телогрейку, а поесть принести с собой в котомке? Город не понимает: зачем мучить себя аскезой, когда вследствие всё более глубокого разделения труда, развития науки и техники можно производить больше?

Конечно, я не собираюсь рассказывать о становлении капиталистической экономики, всё и так очевидно. Забавно то, что эхо деревенского уклада добралось аж до XXI века.

"Деревенские" левые отчаянно цепляются за реалии 20-30-х годов прошлого века, программируя себя не только на неудачу, но и на откровенное высмеивание не только себя, но и коммунистической идеи вообще. Они твердят про предков, которые в одних рваных рейтузах построили великую страну, но это не означает, что для нового строительства социализма требуется опять погрузить Россию в деревенскую нищету, а у горожан отнять все блага современной цивилизации. Как и становление, развитие социалистического государства, когда людям безопасного, обустроенного мира хочется всё больше "странного" (по мысли "лаптей") не означает его неминуемый кризис и последующий развал. Социалистические государства разваливаются не по причине наличия 5-х джинс в гардеробе (один "левый" на полном серьёзе убеждал меня про то, что 2-х достаточно, а я погряз в роскоши).

"Деревенщики", сами того не понимая, отвергают суть коммунизма: подход к строительству общества, основанный на науке. Они хотят непознаваемого мира, в котором правят какие-то невидимые силы. Мир, который лучше не злить, взять себе лишь то, что лежит с краешку. Любая игра человеческого ума – будь то мода, техническое творчество или просто 100500 способов красиво провести время – для них является чем-то опасным: "Не буди лиха". Человек, одевшийся, как стиляга, воспринимается как враг. Так для деревенского то, что барин захотел "как в Париже", скорее означало, что с него, работника, будут драть ещё одну дополнительную шкуру. Нынешние "левые" часто доходят до абсурда: "Оделся в клёш, послушал джаз – вот и развалилась Великая Страна!"

Собственно, это видно и по ответам самого Майсуряна в комментариях к статьям цикла ("апофигей" – вот здесь, под статьёй про Китай). Они удивительно однообразны и сводятся к простому демагогическому приёму: мол, ну что, захотели джинс, развалили СССР?.. Что лишний раз выявляет особенности деревенского мышления. Для крестьянина ошибка в планировании производства зачастую означала голодную смерть. В совокупности с крайне низким уровнем образования это приводило лишь к одному: "Мой дед так делал, мой отец так делал, и я так буду делать". Цепь причин и следствий не допускает никакой вариативности. Мир ясен и прост: было-стало.

Закономерно, что типичные "деревенские" методы, вроде высмеивания и запретов, привели к ровно противоположному. Огромное советское государство не потому проиграло "стилягам" и прочим неформалам, что мало их давило либо мало построило баз на Луне, а потому, что официальная идеология шла вразрез с историей, с развитием производительных сил общества. Развитие лёгкой промышленности, сектора бытовых услуг, культуры быта и потребления было бы более логичным, чем заведомо обречённые попытки удержать общество в рамках деревенской вынужденной аскезы. Люди, которые управляли колоссальными производительными силами, овладевали новыми знаниями, двигали вперёд науку и технику, не могли долго находиться в ситуации неразрешимого противоречия номинальных возможностей народного хозяйства и своего реального бытового положения.

"Собственно о ценах в СССР говорит довольно забавный факт. Японский двухкассетник Sharp GF777 стоил в "березке" 2000 рублей "разменных". В комиссионке от 3000 и выше. были случаи покупки и за 3500 и 4500 и даже 5000 рублей. Это нижняя граница цен на кооперативные квартиры в СССР!" (заметка Владимира Хрусталёва о быте в позднем СССР).