Далее «историк», напевая себе под нос «ловите ветер всеми парусами...», выводит свое суденышко в открытое море в поисках попутного ветра. Интервью с Л. Данилкиным, призванное прорекламировать его якобы биографический опус о В.И. Ленине, как и положено, начинается со вступления интервьюирующего, в котором тот пытается «задать тон» всей беседе:

Ещё три десятилетия назад Ленин для миллионов советских людей был, пожалуй, самой бесспорной исторической личностью. В наше время трудно найти более противоречивую и полемическую фигуру. И, чтобы разобраться в этом феномене, необходим неожиданный ракурс, парадоксальный взгляд. «Сначала я подбирал к Ленину простые ключи, понятные для нас образы: турист, спортсмен, шахматист, любовник, — рассказывает Лев Данилкин, — но всякий раз терпел поражение. Его логика, повороты судьбы удивляли меня».

Первое предложение – смахивает на правду, но только наполовину. Три десятилетия назад и Гитлер «для миллионов советских людей был, пожалуй, самой бесспорной исторической личностью». Весь вопрос в том – какой знак имеет «историческая личность» – бесспорно или хотя бы частично положительный, либо однозначно или в какой-то мере отрицательный. Озвучен ли этот знак Замостьяновым? Нет. Между прочим, в той же «Википедии»: и Ленин — политический деятель, и Гитлер — тоже — политический деятель, а в мировой истории разница между ними колоссальнейшая. Второе предложение уже и к подобию правды отнесено быть не может, поскольку, например, даже Президент РФ в ответ на вопли страждущих «предать тело Ленина земле» (отметим – при этом так и не разобравшихся в том, что земле оно на самом деле предано) неоднократно заявлял – в нынешней Российской Федерации Ленин дорог множеству людей, которые родом из СССР, посему перемещать его из Мавзолея не стоит. Само-то заявление сделано с одной целью — чтобы почитатели Владимира Ильича (многие из которых, буде все же решение о выносе из Мавзолея и принято, даже с дивана не привстанут), которые почитают, но не читают Ленина — продолжали тешить себя надеждой, что Путин вот-вот начнет откат back in USSR и, в ожидании счастья, сидели на диванах ровно.  Кроме того, это (второе) предложение сложно считать правдивым и с другой стороны – немалой части нынешнего населения нашего государства попросту неизвестны ни фамилия «Ленин», ни название крейсера «Аврора», ни символичность выстрела одного из орудий этого корабля, а ежегодная задрапированность Мавзолея на 9-е Мая весьма способствует поддержанию их неведения. Вот и выходит: надумана «тема диссертации» Данилкина, не актуальна — как не была фигура Ленина «полемической» в СССР, так она и осталась бесспорной в наше время. Ничего не изменилось: кто считал Ленина лишившим кое-кого привилегий или считает его учение несущим кое-кому потенциальную угрозу лишения паразитирующего кайфа — ненавидели и ненавидят; кто считал и считает его «борцом за свободу т. Лениным» — почитали и почитают, хотя, повторимся – к сожалению, мало его читают. Некоторые попытки тридцатилетней давности сделать из Ленина «полемическую» фигуру разбились как мухи о стену, правда, все же доставив предшественникам Замостьянова с Данилкиным некоторые личные дивиденды (Солоухин с его «Читая Ленина» или «Прощанием с идолом», принесшими сей привокзальной шлюхе «потомственное дворянство»). Существуют в немалом количестве еще и те, кто «не в курсе», а люди редко полемизируют о том, чьего существования они не подозревают. Таким образом — лжет Замостьянов — не становился Владимир Ильич из бесспорно положительной фигуры фигурой полемической. Таковой личностью его пытаются сделать те продажные человечишки, коим до контрреволюции было ссыкотно распространять чужую ненависть к Ленину в виде новых измышлений или старых сплетен. А новых реальных оснований для его переоценки, несмотря на активную работу нынешних политических саперов миноискателями собственного производства — так и не появилось.

«Противоречивый» же Ленин — это и вовсе ни в какие ворота не лезет: жизнь, посвященная и отданная одной цели — это противоречивость!?

Соответственно, надуманный Замостьяновым «феномен» не особо-то и требует разбирательств, тем более предложенными способами — «неожиданным ракурсом» и, особенно, «парадоксальным взглядом». «Захваченная» в неожиданном ракурсе муха может казаться слоном, а Мерилин Монро — жутко несимпатичной. А уж выбрав «неожиданный ракурс» для фотографирования Замостьянова — крупный план не лица, а филейных частей филолога — можно огорчить и самого «историка», так как выйдет, что он и не человек вовсе, а эдакая здоровенная задница. «Неожиданный» же ракурс, примененный Данилкиным для рассмотрения «феномена» Ленина — это всего лишь попытка разменять миллион по полушке — подбирая к Ленину «простые ключи, понятные для нас» (для филологов?), такие как «турист, спортсмен, шахматист, любовник» (точно для филологов!) — посему он и «терпел всякий раз поражение (так всегда бывает с теми, кто ищет неожиданный ракурс для разглядывания Юпитера через микроскоп да еще и зажмурившись для парадоксальности). Его логика, повороты судьбы удивляли меня». Надеемся, что хотя бы «удивление» логикой Ленина у Данилкина носило оттенок восхищения, просто ему заплатили, чтобы он об этом умолчал.

Словосочетание же «парадоксальный взгляд» само по себе является неразрешимым парадоксом, вследствие чего сам Замостьянов может оказаться весьма противоречивым. Так, перевернутый для парадоксальности взгляда ранее упомянутый нами неожиданный ракурс филейных частей «историка» наведет на предположение о его привычке, держа нос по ветру, все же испражняться против силы земного притяжения. Пассаж «историка»: «Что такое Ленин?» нами не рассматривается, дабы не спрашивать в ответ: «Что такое А. Замостьянов — что это за «оно» — кофе или говно?». Говоря иначе, нынешний российский Геродот в кавычках должен бы уже на этом этапе с тревогой сообразить, что «попутный ветер словно бес попутал — он не находит наших парусов».

«Биограф» же, в аналогичных безуспешных поисках попутного ветра, начинает ответ с другого парадокса, признавая непонятность названия своего произведения, но настаивая на том, что заглавие при этом якобы все же не бессмысленно. Смысл названия Данилкин не раскрывает, но говорит, что оно является иероглифом (китайским или древнеегипетским — не уточняется), который и должен пояснить — кто такой Ленин. Пантократор (с неиероглифического греческого — «вседержитель») солнечных пылинок, то есть – душ или души, так как по Данилкину — согласно Гегелю: душа — это солнечные пылинки (хотя по гегелевской «Истории философии» так считали пифагорейцы). Одна душа — много солнечных пылинок. То есть Ленин — Вседержитель одной души (своей собственной?) или Вседержитель многих душ. Эдакий божок, который властвует не над всем миром, а только над душами людей (и то – в лучшем случае). Ну да, малопонятный получается иероглиф, со смыслом, видимым только самому парадоксанту.

Благодаря предпринимаемым Данилкиным попыткам поймать попутный ветер и все же разъяснить нам смысл написанного буквами «иероглифического» названия:

«(Ленин) – одержимый научными идеями русский интеллигент, который делал всё, чтобы общество перестало быть сословным, чтобы люди получили равный доступ к образованию и со временем уничтожили государство как машину насилия, то есть чтобы общество стало самоуправляемым (самоуправляющимся?)», —

мы нисколько не приближаемся к пониманию значения иероглифа — но можем однозначно заявить о данилкинской лжи. Он лжет или о том, что читал полное собрание сочинений Ленина или о том, что Лениным написано. Более того, рожденный в 1974 году Данилкин усиленно делает вид (то есть снова врёт), что каким-то невероятным образом избежал знакомства с текстом даже «Интернационала».

Между тем в указанном гимне встречаются следующие слова: «проклятьем заклейменный весь мир голодных и рабов», «весь мир насилья мы разрушим, до основанья, а затем — мы наш, мы новый мир построим», «кто был ничем — тот станет всем». С одной стороны — гимн-то этот написан французом, а в России ведь крестьяне с рабочими питались от пуза, жили не в землянках с подвалами, царя выбирали всеобщим и тайным голосованием, в любой деревне по две больницы имели, как и при каждом заводе или фабрике, об одной беде лишь горюя — в школу их детей цари не пускали. Каждый кандидат на помазание клялся школы рядом с больницами построить, но после выборов и коронации обещаний своих не выполнял. Вот и всё выраженное «биографом» стремление Ленина — провести «красную Реформацию», способствующую открытию школ при церквах для всего населения. Вот и, следовательно, вся его, согласно Данилкину, заслуга — «равный доступ к образованию». С другой стороны – у нас и сейчас почти «равный доступ к образованию» — так Ленин хотел, чтобы мы жили, как ныне?

«Биограф» в своей книге призывает читателя: даже если есть время на чтение только одной ленинской работы — прочтите «Государство и революция», поскольку это потрясающая книга. Правда, в интервью Данилкин уже утверждает, что «Государство и революция» — это политическая утопия. Первый же раздел первой главы этой «утопии» называется «государство — продукт непримиримости классовых противоречий». В этом разделе описывается государство, в котором меньшинство угнетает большинство:

Государство есть продукт и проявление непримиримости классовых противоречий. Государство возникает там, тогда и постольку, где, когда и поскольку классовые противоречия объективно не могут быть примирены. И наоборот: существование государства доказывает, что классовые противоречия непримиримы.

(Ленин, ПСС, т. 33, с. 28)

государство есть орган классового господства, орган угнетения одного класса другим, есть создание «порядка», который узаконяет и упрочивает это угнетение, умеряя столкновение классов

(там же).

Далее в этой далеко не утопии, а в стратегической программе реальных действий, Владимир Ильич подробно разъясняет, что с целью освобождения угнетенных требуется сделать с государством, служащим угнетателям:

если государство есть продукт непримиримости классовых противоречий, если оно есть сила, стоящая над обществом и «все более и более о т ч у ж д а ю щ а я себя от общества», то ясно, что освобождение угнетенного класса невозможно не только без насильственной революции, но и без уничтожения того аппарата государственной власти, который господствующим классом создан и в котором это «отчуждение» воплощено

(там же, с. 29);

рабочий класс должен разбить, сломать «готовую государственную машину», а не ограничиваться простым захватом ее

(там же, с. 37).

Специально для Данилкина В.И. Ленин пишет в «Государстве и революции», в какой последовательности происходит уничтожение государства: не «со временем» после «получения равного доступа к образованию», а сначала действительное уничтожение государства буржуазного и отмирание уже другого, но сперва созданного взамен уничтоженного государства — государства наполовину; он очерчивает это пролетарское государство и приводит отличный от данилкинской версии довод в пользу своей «одержимости» «равным доступом к образованию»:

Буржуазное государство не «отмирает», по Энгельсу, а «у н и ч т о ж а е т с я» пролетариатом в революции. Отмирает после этой революции пролетарское государство или полугосударство

(там же, с. 40);

«особая сила для подавления» пролетариата буржуазией, миллионов трудящихся горстками богачей должна смениться «особой силой для подавления» буржуазии пролетариатом (диктатура пролетариата). В этом и состоит «уничтожение государства как государства». В этом и состоит «акт» взятия во владение средств производства от имени общества 

(там же);

Капиталистическая культура создала крупное производство, фабрики, железные дороги, почту, телефоны и прочее, а на этой базе громадное большинство функций старой «государственной власти» так упростилось и может быть сведено к таким простейшим операциям регистрации, записи, проверки, что эти функции станут вполне доступны всем грамотным людям, что эти функции вполне можно будет выполнять за обычную «заработную плату рабочего», что можно (и должно) отнять у этих функций всякую тень чего-либо привилегированного, «начальственного»

(там же, с. 44).

Поскольку Ленин был марксистом, он знал, что распределение лишь

в самом поверхностном понимании выступает как распределение продуктов и, таким образом, представляется дальше отстоящим от производства и якобы самостоятельным по отношению к нему. Однако, прежде чем распределение есть распределение продуктов, оно есть: 1) распределение орудий производства и 2) — что представляет собой дальнейшее определение того же отношения — распределение членов общества по различным родам производства (подчинение индивидуумов определенным производственным отношениям). Распределение продуктов есть, очевидно, лишь результат этого распределения, которое заключено в самом процессе производства и которое определяет организацию производства

(МЭ, т. 12, с. 722).

Кроме того, Ленин располагал простой житейской мудростью, что «равный доступ к образованию» лучше реализуется не на пустой желудок — вследствие чего он в равной степени был «одержим» и «равным доступом» к еде для всех работающих и отсутствием доступа к таковой для всех паразитирующих. Поэтому Владимир Ильич был «одержим»:

- уничтожением диктатуры буржуазии и созданием диктатуры пролетариата для успешного подавления попыток капиталистов вернуть status quo;

- перераспределением средств производства из частного в общественное владение, которое не может быть осуществлено иначе, как посредством уничтожения буржуазного государства, следствием чего становится возможным сократить рабочий день до восьми часов и накормить перед уроками реализующую свой «равный доступ к образованию» часть мира «голодных и рабов» в одной отдельно взятой стране;

- созданием системы обучения, но не столько для «равного доступа к образованию», а сколько с целью участия в управлении всеми людьми, а также качественного управления производством и государством для обеспечения людской жизни для всех людей.

Немаловажный момент заключался в том, что поскольку в окопах не до букваря и интеграла — с целью более благоприятных условий для реализации «равного доступа к образованию» на уровне «одержимости» была использована и

возможность соединить советский переворот с окончанием, благодаря ему, империалистской войны, невероятно измучившей рабочих и крестьян

(Ленин, ПСС, т. 41, с. 48).

«Равный доступ к образованию» и не только к нему является следствием разрушения буржуазного государства и замены его на диктатуру пролетариата, а не наоборот, как пытается сказать Данилкин. Немаловажно – что считать образованием, ибо, повторимся — у нас сейчас почти «равный доступ» имеется и достижим он даже реформистским путем. Буржуазия у нас с удовольствием проводит реформы образования, всё в большей и большей степени делая его способным лишь

создавать для нее пригодных слуг, которые были бы способны давать ей прибыль и вместе с тем не тревожили бы ее покоя и безделья

(Ленин, ПСС, т. 41, с. 303).

У Владимира Ильича есть много статей, статей легальных, направленных на проведение реформ в области образования и написанных задолго до революции. Однако, «равный доступ к образованию» большевиками ни в программу партии основополагающим не включался, ни в качестве лозунгов не выдвигался — власть Советам, земля крестьянам, мир хижинам… Первый же порыв ветра правды заставляет утлый кораблик двух лживых буржуазных холуев от журналистики лечь на борт, обмакнув паруса. Не «образованием единым» и не уничтожением государства собирался Ленин осчастливить заклейменных проклятием «голодных и рабов» – он добивался, чтобы все люди жили как люди (даже буржуа, если получится их перевоспитать).

Как люди — это как-то не вот так, как эти дореволюционные пролетарии

Как люди — это когда как-то вот так, как (возможно) дочь одного из них

Как люди — это когда хотя бы как-то вот так 

Коммунистическое движение имени «Антипартийной группы 1957 года» призывает всех, кто поддерживает нашу программу, вступать в наши ряды и участвовать в строительстве настоящей коммунистической партии.

Программа Движения
Вступить в Движение