«Не обманешь — не продашь, таков лозунг капитализма в торговле.
Не обманешь — не получишь мандатов в парламент, таков лозунг капиталистической политики в свободных странах»
(Ленин, ПСС, т. 22, с. 39)

— Что касается размышлений о роли в истории, — продолжает свой «парадоксальный взгляд» на Ленина Данилкин, — то ему, пожалуй, нравилась статистическая сторона: он был горд, что советская власть продержалась половину времени Парижской коммуны, потом — столько же, затем — вдвое дольше и так далее. Это был эксперимент, и «спортивный» аспект имел место. И конечно, Ленин осознавал, что эксперимент, который он и его товарищи проводят, исторический, небывалый; и это в какой-то степени служило ему индульгенцией, давало лицензию на ошибки, развязывало руки. Потому что когда ещё можно будет повторить такой опыт? Не исключено, что никогда, значит, надо пробовать, чтобы преемники могли изучить промахи и пойти дальше.

«Исторический, небывалый эксперимент… который, не исключено, никогда не получится повторить… надо пробовать, чтобы преемники могли изучить промахи и пойти дальше». Если не получится повторить — значит, не будет повторяющих, не будет преемников — значит, некому будет изучать промахи и идти дальше! Вообще — кто пробует не для того, чтобы получилось, а чтобы последователям, которых, может, и не будет, было легче повторять? Ну вот как, якобы прочитав полное собрание сочинений Ленина, удивляясь (как мы продолжаем надеяться — с оттенком восхищения) его логике, Данилкин умудрился этой самой ленинской логикой хотя бы чуточку не «опылиться»? А все почему? Потому что капиталу, обещавшему Данилкину выдать премию за книжку, требуется внушить нам, что Ленин проводил эксперимент на людях, эксперимент этот оказался неудачным и повторять его не стоит. Кто выдал Ленину лицензию на ошибки и развязал руки, у кого Ленин купил индульгенцию — Данилкин не поясняет. Чему радуется авиаконструктор, если его самолет держится в воздухе «половину времени самолета, разработанного предшественником, потом — столько же, затем — вдвое дольше и так далее» — тому, что он учел все ошибки предшественника или тому, что он жалкий подражатель и ему пока что просто чуть больше повезло? (Особенно, если он сам этим самолетом управляет и в случае аварии погибнет). Да, – открывая 11 января 1918 года Третий съезд Советов, Ленин говорил, что Советская власть продержалась в России дольше, чем Парижская Коммуна, простоявшая в 1871 году 71 день. Но говорил ли он об этом «с гордостью»? Предоставим слово Владимиру Ильичу:

2 месяца и 15 дней – это всего на пять дней больше того срока, в течение которого существовала предыдущая власть рабочих над целой страной, или над эксплуататорами и капиталистами, – власть парижских рабочих в эпоху Парижской Коммуны 1871 года

(ПСС, т. 35 с. 261);

мы сразу можем видеть ... в каком неизмеримо более благоприятном положении находится Советская власть в России»

(там же);

Вот что, прежде всего, изменяет положение русских рабочих и крестьян по сравнению с властью парижского пролетариата. Они не имели аппарата, их не поняла страна, – мы сразу же опирались на Советскую власть и поэтому для нас никогда не было сомнения в том, что Советская власть пользуется сочувствием и самой горячей, самой беззаветной поддержкой гигантского большинства масс, и что поэтому Советская власть непобедима»

(там же, с. 262).

Очевидно – Ленин свидетельствует против Данилкина — не подсчитывались им нервически дни Советской власти в сравнении со сроком существования Парижской коммуны и, если чем и гордились большевики в первое время после революции, так это поддержкой большинства населения. Поскольку Данилкин не приводит свидетельств того, что Владимир Ильич бегал по Смольному или Кремлю с листочком отрывного календаря в руках и радостно вещал встречным-поперечным о 142 или 213 днях, а нормальный человек такие свидетельства и искать не будет — постольку «статистическая сторона гордости Ленина» своей деятельностью по Данилкину — очередная ложь, призванная не только умалить личность вождя мирового пролетариата. Вместе с тем, Ленин за пятнадцать лет до Великого октября называл условием победы даже не пролетарской революции, а условием невозможности реакции в случае свержения самодержавия в результате революции буржуазной — пожар социалистических революций в европейских странах. Он и сделал все возможное в человеческих силах для того, чтобы это условие выполнялось — создал Третий Интернационал взамен прогнившего Второго, учил и подсказывал революционным партиям других стран. Дополнительные условия, позволившие Советской власти продержаться «вдвое дольше и так далее» Ленин подробно излагает в «Детской болезни «левизны» в коммунизме», которая согласно Данилкину уже не утопия, а «чистый макиавеллизм» (о чем мы будем говорить несколько позднее). И, опять-таки, имеется еще и ленинская работа «Удержат ли большевики государственную власть?», написанная до Великой Октябрьской социалистической революции, в которой подробно, и цифрами, и фактами, и логикой доказывается — удержат! Если нам будет позволено это сравнение — Ленин не шарахнул изо всех сил кием по «битку», в надежде, что «дурак» (случайный шар) залетит в лузу и можно будет поучать потом всех в «Детской болезни...» — как сделать революцию и продержаться «половину времени … и так далее». Ленин сыграл с «заявкой» — он сначала сказал: «круазе налево в угол», а потом и уложил шар, так и куда обещал. Все было просчитано гораздо более точно, чем Данилкин может себе даже вообразить, и приступили к реализации плана только тогда, когда были уверены в очень и очень высокой вероятности для Советской власти «продержаться» в сотни и тысячи раз дольше Парижской коммуны. А уверены были в том числе потому, что рабочие, крестьяне и солдаты еще в 1905 году сами создавали Советы своих депутатов. Сами, а не по подсказке большевиков. О другой причине, по которой попросту нельзя было отказываться от руководства пролетарской революцией — чуть ниже по тексту.

С целью сохранения доверия читателя, Данилкин решает сказать о Владимире Ильиче немного правды. Настолько немного, что это вновь – не более чем полуправда-полуложь:

Что до себя самого… У Ленина не было склонности делать селфи на фоне исторических обстоятельств и вообще публично размышлять на манер Уинстона Черчилля о своей роли в истории. Лидер большевиков был выходцем из интеллигентской среды, где ценилась скромность. По воспоминаниям Надежды Крупской можно понять, насколько дикой ему показалась бы, например, идея мумифицировать его тело по типу Тутанхамона. Ленина раздражали разного рода попытки отмечать его юбилеи, вся эта болтовня… И хотя он в принципе понимал, что в эпидемии переименований есть смысл (люди должны почувствовать, осознать, что мир изменился, что они начинают, как Адам, с нуля), но был против того, чтобы города и улицы называли его именем. Соглашался разве уж совсем в крайних случаях.

Данилкину можно ошибаться в отношении древнеегипетской религии, он «специалист» по Ленину. Однако, почему-то «историк» не подсказал «биографу», что тот заблуждается, почему-то не пояснил: «Тутанхамона и его коллег бальзамировали для того, чтобы те, в соответствии с религиозными представлениями древних египтян, имели возможность жить в загробном мире и даже воскреснуть в этом. Вместе с ними погребали материальные ценности, дабы фараоны, не приведи Осирис, не прозябали по воскрешении. По этой причине усыпальницы запечатывались наглухо — во избежание хищений запасов материальных средств». Почему наш Геродот не обратил внимание Данилкина, что Ленин не лежит, усыпанный золотом и бриллиантами, в ожидании возможности потратить их на революцию в раю или аду, а вход в Мавзолей не перекрыт многотонными камнями? Ведь и Данилкин бы тогда, возможно, вспомнил, что комиссия высшего органа государственной власти, созданная после смерти Владимира Ильича, называлась «Комиссия ЦИК СССР по увековечению памяти В.И. Ленина». Хотя, скорее всего, и это не помогло бы Данилкину и иже с ним, поскольку даже если и была бы у них цель сказать о Ленине хотя бы немного правды, они не смогли бы этого сделать.

Почувствуйте разницу

Капитализм — это война всех против всех. Во время войны врут все. При капитализме все лгут друг другу, а больше и наглее всех брешут капиталисты и их, согласно Марксу, «комитеты по делам буржуазии» — правительство с парламентом. Поэтому, например, принимаемый якобы для защиты участников долевого строительства закон – на самом деле этих дольщиков доит. Если бы закон принимался с целью их защиты — он ужесточал бы наказания для тех, кто дольщиков обманывает и для тех, кто этих обманщиков должен ловить, но не ловит. Вместо этого назначается ограниченное количество банков, которые могут выдавать кредиты застройщикам. Если число ограничено — конкуренция меньше и, следовательно, процентные ставки выше. Однако — застройщику это не страшно — он свои «убытки» от выплаты увеличенных заемных процентов компенсирует за счет цены продаваемой «защищаемому» дольщику квартиры. А вот банк, который выдает кредит застройщику, согласно закону о «защите» дольщиков примет деньги этого «защищаемого» на эскроу-счет с тройным удовольствием и будет их «хранить» до окончания строительства, поскольку проценты по такому вкладу банком не начисляются и дольщику не выплачиваются. А в оборот под проценты новому застройщику банк эти деньги, конечно же, запустит и «защитит» очередных участников долевого строительства. Таким образом, как должен бы называться закон, якобы направленный на помощь дольщикам? Правильно — закон о помощи финансовому капиталу в ограблении дольщиков.

Так вот, повторимся — при капитализме все друг другу врут и завираются настолько, что не могут и предположить, не могут допустить и мысли — если высший орган власти не капиталистического государства назвал одно из своих временных подразделений «комиссией по увековечению памяти В.И. Ленина» — то этот орган занимался именно что увековечением памяти, а не созданием новой религии или подготовкой к возможному будущему воскрешению научным способом. В любой нормальной семье после смерти одного из родственников создается такая «комиссия» и решает — где похоронить и какой потом поставить памятник. Высший орган государственной власти решил захоронить Владимира Ильича на главной площади государства и поставить ему монумент в виде мавзолея. Если при этом некоторые обстоятельства (настойчивые просьбы благодарных Ленину рабочих и крестьян отложить погребение с целью получения возможности попрощаться с телом) привели к тому, что появилась возможность уберечь останки от разложения и хранить их не в закрытом, а открытом гробу – так что в этом такого? А так — да – думается, и протестовал бы Владимир Ильич против чрезмерных почестей, и самые завалящие знаки внимания считал бы чрезмерными; однако он, уже тяжело болея, и против щадящего режима своей работы возражал, подчинившись, в итоге, только решению ЦК партии. Настоящие революционеры работали на износ в интересах «голодных и рабов», всегда избегая бережного к себе отношения:

Чичерин болен, ухода за ним нет, лечиться не хочет, убивает себя.

Необходимо от ЦК написать ему любезное (чтобы не обидеть) письмо с постановлением Цека, что Цека требует казенного имущества не расхищать, лучшего доктора (через Карахана хотя бы) вызвать, его слушаться, в случае совета доктора отпуск взять и в санатории пробыть необходимое время.

(Ленин, ПСС, т. 51, с. 173).

Ленин возражал бы, Тутанхамон бы настаивал. Египтян обманывали, что они воскреснут вместе с ним, советским гражданам не лгали о загробной жизни во главе с Владимиром Ильичом. Сколько еще «разниц» найти Данилкину между бальзамированием Ленина и фараонов?

Не хотелось бы, чтобы нас сочли придирающимися к каждой мелочи, но мы оспорим и данилкинское понимание-де Лениным смысла «эпидемии переименований». Владимир Ильич не относился с «пониманием» к этой «эпидемии», он был её зачинщиком:

В ознаменование великого переворота, преобразившего Россию, Совет Народных Комиссаров постановляет:

1) Памятники, воздвигнутые в честь царей и их слуг и не представляющие интереса ни с исторической, ни с художественной стороны, подлежат снятию с площадей и улиц и частью перенесению в склады, частью использованию утилитарного характера.

2) Особой комиссии из народных комиссаров по просвещению и имуществ Республики и заведующего Отделом изобразительных искусств при Комиссариате просвещения поручается, по соглашению с художественной коллегией Москвы и Петрограда, определить, какие памятники подлежат снятию.

3) Той же комиссии поручается мобилизовать художественные силы и организовать широкий конкурс по выработке проектов памятников, долженствующих ознаменовать великие дни Российской социалистической революции.

4) Совет Народных Комиссаров выражает желание, чтобы в день 1 мая были уже сняты некоторые наиболее уродливые истуканы и поставлены первые модели новых памятников на суд масс/ 

(из Декрета СНК РСФСР от 12.04.1918 г. «О памятниках Республики»).

 Также, Владимир Ильич строго спрашивал с наркома просвещения за проволочки в распространении «эпидемии»:

18. IX. 1918 г.

Петроград Наркому Луначарскому

…

Сегодня выслушал доклад Виноградова о бюстах и памятниках, возмущен до глубины души; месяцами ничего не делается; до сих пор ни единого бюста, исчезновение бюста Радищева есть комедия. Бюста Маркса для улицы нет, для пропаганды надписями на улицах ничего не сделано. Объявляю выговор за преступное и халатное отношение, требую присылки мне имен всех ответственных лиц для предания их суду. Позор саботажникам и ротозеям.

(Ленин, ПСС, т. 50, с. 182).

Как видно – смысл действий был не «в начинании с нуля подобно Адаму», как заявляет Данилкин, а в том, чтобы памятники палачам рабочих и крестьян заменить памятниками борцам за «голодных и рабов» — революционерам, народовольцам и даже декабристам. Люди должны знать – кто на самом деле за них, а кто против них был. Но и бульдозером от прошлого никто не открещивался, имеющее историческую или художественную ценность сохранялось вне зависимости от классовой ориентированности памятника. О нынешней эпидемии переименований, приведшей к появлению новых героев со старыми дырками в палаческих колпаках — Колчаками со столыпинскими галстуками в руках, холуй Данилкин не рассуждает, так как «специализируется» по Ленину. Это особое умение – не только врать за деньги, но еще и молчать за «плюшки» – например, о том, что как раз от Ленина нынешняя власть открещивается начисто – бульдозерами строительными и бульдозерами журналистскими, в лице Данилкина с Замостьяновым. Вот и хотелось бы поэтому также прояснить утверждение «биографа» о происхождении ленинской скромности из скромности, свойственной-де интеллигентской среде. Речь не об известном ленинском определении интеллигенции. Речь о том, что Данилкин извращает понятие скромности вообще и ленинской скромности в частности, а также значение книги «Государство и революция», результатом чего становится следующей его пассаж:

Я думаю, Ленин хотел бы, чтобы от него осталась не слава как таковая, не статус селебрити, а тексты, мысли, которые он продумал. Летом 1917-го Ленин черкнул Льву Каменеву: «Если меня укокошат…» Он не писал: «Если меня укокошат, назовите моим именем следующую открытую галактику или новую модель "форда"». Нет, он завещал: «Опубликуйте мою тетрадку с текстом "Государства и революции"».

Воспользуемся стилем «биографа» для разоблачения разницы между скромностью биографствующих «интеллигентов» и ленинской скромностью, а также для прояснения сути просьбы Владимира Ильича, который не писал: «если меня укокошат — бережно и тщательно соберите все тексты и мысли, которые я продумал, и издайте в миллионах экземпляров, да премию Надежде Константиновне выплатите непременно». Нет, он завещал: «Опубликуйте мою тетрадку с текстом "Государства и революции"». Также, Ленин писал:

Маркс учил, на основании опыта Парижской Коммуны, что пролетариат не может просто овладеть готовой государственной машиной и пустить ее в ход для своих целей, что пролетариат должен разбить эту машину и заменить ее новой (об этом подробнее я говорю в брошюре, первый выпуск которой закончен и выходит скоро в свет под заглавием: «Государство и революция. Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции»

(ПСС, т. 34, с. 302).

Кроме того, Ленин знал, что даже если «его укокошат» — пролетарской, социалистической революции в России — быть, и потребуется сделать эту революцию победоносной, а не как до этого не раз бывало в истории. И книгу «Государство и революция» он написал как раз поэтому — потому что нужно было теоретически разработать генеральный план строительства нового государства взамен неминуемо должного быть сметенным государства буржуазного. Он написал эту книгу так как хотел знать сам и считал необходимым рассказать остальным — что делать, дабы «Петроградскую» коммуну не постигла участь коммуны «Парижской», дабы упомянутая первой коммуна распространилась на всю Россию и просуществовала гораздо дольше семидесяти дней. Ленин считал, что публикация «Государства и революции» способна принести пользу делу коммунизма, разъяснив порядок дальнейших действий после неизбежного падения или низложения Временного правительства — поэтому и только поэтому «черкнул» приведенную «биографом» записку. Это Данилкин, к примеру – отправляясь весной на подлёдный лов, может написать своим хозяевам на случай собственной безвременной смерти просьбочку опубликовать какой-нибудь очередной его опус и умолять не забыть премию семье потом перечислить, а выходцы из интеллигентских, не совсем интеллигентских и вовсе неинтеллигентских семей, даже не зная о «записке-завещании» Владимира Ильича, но желая лишь способствовать торжеству коммунизма – писали через 25 лет после неё перед боем свои завещания: «если погибну – прошу считать коммунистом». Кто скромен на самом деле – тот думает, не как выглядеть скромным, а как дело сделать.

Как ни крути, а попутного ветра в паруса своего кораблика у «историка» с «биографом» поймать не получается, поэтому их бриг горестно бормочет: «мои мачты – как дряблые руки, паруса – словно грудь у старухи».

Коммунистическое движение имени «Антипартийной группы 1957 года» призывает всех, кто поддерживает нашу программу, вступать в наши ряды и участвовать в строительстве настоящей коммунистической партии.

Программа Движения
Вступить в Движение